* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

270 ПУГИКИНЪ. симостью, моими роскошными привычками, странствзями безъ цели, уединен!емъ... Я удваиваю жизнь, я стану думать: мы. Счате есть д-Ьль жизни, но я никогда не хлопотал* о счасть^: я могъ обойтись и безъ него. Теперь мне нужно его на дво-ихъ, а где мне взять его?». «Я жевихъ», писалъ Пушкинъ, «итакъ это уже не тайна двухъ сердецъ. Сегодня это была новость домашняя, завтра—площадная. Такъ поэма, обдуманная въ уединенш, въ л^т-шя ночи, при свете луны, печатается въ сальной типограФШ, продается потомъ въ книжной лавкё и разбирается въ журнале.... Все радуются моему счастш, все полюбила меня. Всяюй предлагаешь мне свои услуги: кто свой дои*, кто денегъ взаймы, кто знакомаго бухарца съ шалями. Молодыя люди начияаютъ со мною чиниться, обхождеше молодых* д^вицъ сделалось проще. Дамы въ глаза хвалятъ мой выбор*, а заочно жалеют* о «бедной моей невесте»: «бедная»! она такъ молода, такъ невинна, а онъ такой ветренный, такой безнравственный». Признаюсь это начинает* мне надоедать» ! 18-го Февраля 1831 г. въ Москве, яа Никитской, въ церкви Ста-раго Вознесенья, состоялось бракосочетание Пушкина. Новыя цепи легли на его свободолюбивую душу. Перюдъ времени отъ 1826 до 1831 г. въ жизни Пушкина былъ одинъ изъ самыхъ тяжелых*: всевозможный непр1ятности обрушились на его голову, его мечты о прими-решись правительством* не осуществились, решете устроить свое семейное счастье принесло тяжелыя обиды его самолюбш,—немудрено, что и въ письмах* его, и в* его стихахъ за эти годы звучат* самая едкая горесть; но въ немъ былъ живъ прежнШ Пушкинъ, котораго спасалъ жизнерадостный характер*, способность после горьких* слез* залиться беззаботным* сме-хомъ, размыкать свое горе въ шутке, свою обиду въ чистосердечномъ прощенш. Онъ, такъ много испытавшШ, видевдпй, что лучдпя его мечты разлетаются, а желанной свободы для развит1я его деятельности нетъ по прежнему, — онъ находил* въ себе всегда довольно силы, чтобы пойти навстречу унывающему другу съ теплым*, ободряющимъ словомъ. Вяземскому онъ писалъ 26-го мая 1826 года: «Судьба не перестаеть съ тобою проказить. Не сердись на нее, не ведаетъ бо, что творит*. Представь себе ее огромной обезьяной, которой дана полная воля. Кто посадить ее на цепь? Ни ты, ни я, никто. Делать нечего, такъ и говорить нечего». С. А. Соболевскому 15-го шля 1828 г. онъ писал*: «Перенеси мужественно перемену судьбы твоей, то есть, по одежкё тяни ножки; все перемелется, будетъ мука. Ты видишь, что кроме пословицъ ничего пут-наго тебе сказать не сумею». Правда, все эти утешешя говорятъ о необходимости подчиняться обстоятельствам^ примиряться съ ними; но, какъ бы тамъ ни было,—въ нихъ звучит* искреннее сочувствие къ страдающим*, теплое желаше помочь шуткой или ласковымъ словомъ. Съ лицейской скамейки онъ являлся въ роли ходатая за людей, нуждающихся въ поддержке силь-наго, и теперь онъ настойчиво безпокоитъ Бенкендорфа съ просьбой помочь вдове генерала Раевскаго, у которой 14-е декабря отняло и семью, и средства къ существованию... Его всепрощающая, любящая душа всецело отразилась въ его стихо-творешях*. Онъ искренно готов* прощать обиды и оскорблешя, направленный лично протавъ него, когда пи* овладевала вера въ человека. Въ так!я минуты онъ всегда говорилъ «языком* сердца», слагал* только «свободный хвалы»; такъ, по его сло-вамъ, онъ «просто полюбил*» императора Николая, очевидно, мнопя изъ его винъ слагая на гр. Бенкендорфа и других* приближенных*... Это—лишь один* эпизод* изъ той удивительной СИМФОнш любви ко всему Mipy, которая порой звучала въ немъ. Въ коротеньком* стихотворении «19 октября 1827 г.» онъ раскрываетъ всю необъятную ширь своей души: «Богъ помочь!» шлетъ онъ пожелашя друзьямъ,— темъ, кто знает* «заботы жизни», ? тем*, кто грудится на царской службе, кто наслаждается любовью, и тём*, кто в* бурях* и бъ житейском* горе, кто на чужбине, и тем*, кто томится «въ мрачных* пропастях* земли». Этот* бодрый призыв* къ жизпи есть, въ сущности, оп-равданхе человеческой жизни во всех* ея проявлешяхъ... Оттого въ минуту такого возвышеннаго настроешя готовъ онъ послать привет* императору Николаю и въ то-же время въ Сибирь—къ друзьямъ, томящимся въ рудниках*! Везде жизнь, везде любовь. В* его знаменитых* «Стан-сахъи («Брожу ли я вдоль улиц* шум-