* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
57 Дракул Драва. 58 ровъ) уже различается убийство пред намеренное отъ непреднамеренная, и второе карается изгнашемъ, а не смертною казнью. Въ „Аеинской политии" Аристотеля Д., помимо законода тельства гражданская и уголовная, приписывается составление особой кон ституции, будто бы действовавшей въ Аеинахъ до Солона. Большинство ученыхъ, однако, сходится на томъ, что полития Д.—тенденциозная выдумка и что вся 4 глава Аристотеля, ее из лагающая, есть отражение олигархическихъ стремлений конца Y в., зане сенное въ трактатъ либо самимъ Аристотелемъ, введеннымъ въ заблуждение, ИЛИ позднейшими иятерпеляторами. Ср. X V I , 580. Я . Шитцъ. Дракулъ, молдавский воевода X V в., славившийся своей жестокостью, смещенъ и лишенъ жизни вент, королемъ Гушадомъ въ 1446 г. О немъ есть древне-русск. сказка (изд. А. Н. Пыпинымъ въ „Очерке литературной исторШ старинныхъ повестей и сказокъ русскихъ", 1857). Драша (греческ. слово, означающее „действие", „действо") представляеть собою высшую и наиболее значитель ную форму поэтическ. творчества. Она изображаете человека въ его предель ной напряженности, показываетъ maxi mum его душевныхъ силъ; она какъ бы исчерпываеть его психическ. энер гию, и дальше Д. итти некуда. Она даетъ героя въ действии, въ сплошномъ действии; авторъ отъ себя ничего не разсказываеть, не прнбавляетъ,— онъ точно предоставляетъ своимъ персонажамъ полную свободу, и они само чинно осуществляют* всю динамич ность, на какую только способны, въ поступках* и событиях*, въ творческихъ актахъ своей воли раскрывая свой подлинный характеръ. Бели ис ключить тот* вид* драматич. поэзш, котор. носит* особое назваше комеоЧи (см.), то надо сказать, что въ Д. про исходить самая страшная игра и борьба человеч. желаний, и въ этой игре ставка—жизнь; не о меньшем* здесь идете страстная речь. Все струны, все нервы натянуты, и оттого долгимъ не может* быть такое напряжете; и ОТТОГО действие, стремительное, сосре доточенное, разыгрывается беаъ оста новок* и замедления, беаъ отдыха и эпизодов*. Въ связи съ этнмъ Д. воплощаетъ не совершившееся, а совершаю щееся; въ противоположность эпосу (напр., длительному и спокойному ро ману), она не оборачивается къ про шлому, а вся растворяется въ настоя щем*, въ текущей данности, и царит* надъ нею жгучее „теперь". Вот* по чему естественным*, хотя и не необ ходимым*, дополнением* къ Д.-пьесе служить Д.-театръ, спектакль, когда действ1е, эта душа Д., развертывается на глазахъ у зрителя, являет* живой процеесъ, — даже не столько факт*, сколько акт*, когда оно, дейстые, ста новится, нарастает*, движется, идет* и этим* достигает* необычайной на глядности, почти осязается. Д. явствен нее в с е я показывает*, что поэзия— искусство времени, имеет* время своей стихией. Классическое определение, ка кое Аристотель дал* трагедЧи, приме нимо и къ Д. въ собствен, смысле, т. к. существенной разницы между пер вой и последней н е т * и трагедия отъ Д. отличается только большей высотой, на которой стоять герои, и большей патетичностью их* стремлений; въ сущ ности, трагед1я это—усиленная Д., ея кульминационная точка. Итак*, Д. (или трагедия), по Аристотелю, воспроизво дить событие важное и законченное, „имеющее величину", и не путемъ разсказа, & непосредственнымъ возбуждешемъ страха и сострадания, очи щает* въ насъ какъ самые эти страхъ и сострадание, такъ и подобный имъ страсти. Въ самомъ д е л е , сюжете вся кой Д., ея содержаше, неминуемо отра жает* въ себе такую жизненную си туацию, которая существенна и важна, въ глазахъ читателя не ыожетъ иметь скоропреходящаго з н а ч е т я и не но сить характера случайная и времен н а я . Все то, что не обусловлено вну тренней необходимостью, что не вы текает* из* чисто-психологическ. ис точников*, все то, что может* быть устранено, исцелено вмешательствомъ какой-нибудь посторонней и внешней силы,—все это не имеет* эстетическ. права претворяться въ драматич. со здан! е. Напр., мнопя соврвменныя пьесы незаконно строят* свой драма тизм* на болезни героя, на его дур-