* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПСИХОАНАЛИЗ. Зигмунд Фрейд помногу часов прогуливался с Лу, рассказывая о своих расхождениях с Фрейдом. Дневник содержит также некоторые ценные для аналитиков анекдоты, например забавную и вместе с тем печальную историю, демонстрирующую реакцию Фрейда на стихотворение, которое Лу Андреас-Саломе преподнесла ему во время аналитического сеанса: он решил, что перед ним произведение Ницше, и вволю поиздевался над высказыванием, будто жизнь надо принимать в любом случае, даже если она состоит из одних лишь страданий. Ему-де хватило бы даже хронического насморка, чтобы поставить под сомнение ценность всякого жизненного похождения (Andreas-Salome 1951, 213). Наконец он заметил, что стихотворение принадлежит Лу. Спустя двадцать лет Лу посетила Фрейда, когда тот ожидал в Берлине повторной операции рака. Она тоже знала, что значит страдать: у нее был рак груди, постепенно она полностью облысела, практически ослепла от сахарного диабета, к тому же грозило отказать сердце. Тогда Фрейд вспомнил то стихотворение, и они обнялись, без слов поняв друг друга. Чтобы вполне ощутить человеческое тепло в отношении Фрейда к Лу Андреас-Саломе, нужно представить необычайную личную ауру этих людей, которая хотя и обнаруживается в переписке, однако по-настоящему находила выражение лишь в многочисленных личных встречах. Так, 9 ноября 1921 года Лу писала о своем визите к Фрейду: «Едва добрались до Берггассе, Я и Анна; долго не было автобуса, поздно, но как прекрасно и радостно появиться там. Фрейд неизменен, полсотни людей (одного нет [Виктор Тауск], я так его всюду высматриваю, что мне начинает казаться, что нет ни одного старого знакомого лица). Ночью к трем домой, где я занимаю роскошную веранду с кроватью из розового дерева. Когда я засыпаю в этой постели, что обычно бывает очень поздно, я все еще продолжаю во сне беседовать с Фрейдом и часто, понимая, что он, перегруженный ежедневной аналитической работой, не всегда сможет вновь вернуться к тому же вопросу, вместо этого выговариваюсь во сне. И даже когда поздно вечером мы выходим вместе на прогулку (нередко для него это первый и последний выход за день), какое-то время мы говорим о чем-то другом, и вновь он как бы проводит анализ Вены: эти переулки под зимним снегом пробуждают в нем мысли о древнейшем происхождении города; видно, как близко он принимает такое воскрешение, вспоминаются археологические экспонаты, хранящиеся в его кабинете, и становится понятным, что археолог в нем уживается рядом с врачом» (Freud/ Andreas-Salome 1966, 269). «Проблема Тауска» Лу Андреас-Саломе является важной связующей фигурой в так называемой «проблеме Тауска», как она сама ее называла (там же, 109), которую мы здесь изложим вкратце, поскольку она играет немаловажную роль для оценки личности Фрейда историками психоанализа. Виктор Тауск (1878—1919) начал свою профессиональную карьеру в качестве юриста в Хорватии. В 1908 году он переехал в Вену, где и возник его интерес к психоанализу. По совету Фрейда, он начал изучать медицину. Фрейд сразу же распознал интеллект и самобытность Тауска 40, однако от него не ускользнули и огромная внутренняя тревога последнего, его потребность в зависимости, в руководстве и контроле своих импульсов со стороны властной фигуры отца. Во время учебы в Вене Лу Андреас-Саломе находилась в очень близких отношениях с Тауском и в 1912 году принимала участие в проводимом им по вторникам курсе психоанализа. Фрейду с самого начала трудно было согласиться с представлениями 8 8