* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПУШКИНЪ. 180 Державинъ, Дмитр1евъ$ Озеровъ, Карамзину Фонвизинъ и Княжнииъ. Но, надо сознаться, эти русская имена встретили зд^сь довольно холодную оценку: только Богдановичъ да Батюшкову В. Л. Пушкину Крыювъ и Варковъ удостоились той живой похвалы, которая свид-Ьтель-ствуету что ихъ творешя действительно затронули воображевхе поэта. Любопытно, что какъ разъ те произведена этихъ писателей удостоились хвалы, который, въ большей или меньшей ????, отвечали сво-ииъ настроетемъ любимымъ поэтамъ Французскими Легкомысленное шэнаиаше жизни, какъ неизсякаемаго источника радостей и наслажденШ—вотъ господствую-1Ц1Й мотпвъ этой поэзш. Фривольное от-ношение къ основнымъ вопросамъ бьтя, эротизму не переходя ацй за пределы изящиаго, и легкШ скептицизму далекШ отъ мрачааго разочарован 1я и пессимизма, пронизывали легкие, жизнерадостные образы этой своеобразной поэзш; живой, веселый стиль, беззаботный сагбхъ, полная безоблачность настроен^,—вотъ что въ этой поэзш чаровало нашего Пушкина. Еще дома встретился поэтъ съ творче-ствомъ, которое освещалось этими на-строешями: таковы были произведения его отца и дядя Василш Львовича. Юноша настолько поддался ину что даже въ Вольтере не усмотрйлъ серьезнаго содер-жаш'я, признаву что чтете Вольтера его «не томило». Оттого серьезная поэз1я въ эти счастливые годы претила ему, хотя онъ и «разбпралъ нймда Клопштока», но «не шогь понять премудраго»; вотъ почему онъ боялся с(безъ крылъ парить за Мильто-номъ и Камоэнсомъ», не пытался подражать Виргал1К>, но за то остался въ полном/в восторге отъ поэмы Вольтера «La Pucelle», назвавъ ее «книжкой славною, золотой и незабвенной», и охотно взялся писать ей подражание, чувствуя въ себЗ» и достаточно силу и соответственное настроете. Если все эти отзывы о западной литература относятся ко времени иребыван1я поэта въ Лицее, т^мъ не менее изъ сама-го етихотворешя «Городокъ» явствуету что знакомство съ этими авторами началось еще дома. Само собой разумеется, что примерь старшихъ, литературная атмосфера домашней жизни, увлечете поэз1ей привели поэта къ первымъ опытамъ дитера- турнаго творчества еще дома. Bei его первые литературные опыты писалось на француэскомъ языке и были подражавший излюбленнымъ произведешямъ. Первымъ и единственнымъ критикомъ ихъ была сестра поэта. Отъ зтихъ раннихъ его про-изведевШ удЬлело лишь название одной поэмы «La Tolyade», на писав ной въподра-жаше «Геяр^аде»; кроме того, известно, что, подражая Мольеру* онъ писалъ и ко-мед1Ю '«L'Escamoteur». Известно также, что въ конце 1811 или въ начале 1812 года Пушкинъ сочинилъ рыцарскую балладу, въ подражайте яроизведешямъ Жуков-скаго; но ничто изъ этого не сохранилось, оставшись лишь въ воспомиеа-шяхъ детства. Вер-оятяо, въ этой Францу зомаши поэта сказалось, хотя и косвенно, вл1яшегувернеровъ-Фравцузовъ. Между ними былъ напримеръ Русло, который «имелъпретенз1ю писать Франдузсше стихи не хуже Расива и Корнеля». Въ ребенке-иоэт-е этотъ «несносный, капризный само-I дуръ» едва ли не виделъ счастливаго со-; перника и злобился на него, вышучивая I его оро0зведен1я и жалуясь родителлмъ на стихотворство ученика. Какъ ив было обидно самолюбивому ребенку такое отношение непр!язвеянаго поэта-гувернера, но примйръ могъ быть заразителену а этихъ примеровъ для мальчика было больше, ч'Ьмъ достаточно, и онъ яродолжалъ увлекаться французскими стихами.... Французомашя московскаго общества, высмеянная Грибоедовыми, дарила, какъ мы видели, и въ доме Пушкиныхъ. Поэтъ самъ признавался, уже взрослымъ, что Французский языкъ всегда знадъ лучше родного, русскаго. Вотъ почему особенно благотворно было вjLame старухи-няни и бабушки: только съ ними, съ прислугой, да со священникоиъ дети говорили по-русски, Бабушка Марья Алексеевна, принимавшая участие въ заяя-тшхъ внукову обучала ихъ русскому языку; священникъ Алексавдръ Ивановичъ Беликовъ преподавалъ пмъ Заковгь БожШ. Такъ пестро и безпорядочно шло воспитайте мальчика дома, Съ одной стороны полное равнодушие родителей, изредка переходившее въ недоброе высмеизааде яе-любимаго ребенка; съ другой—полная свобода саморазвития безъ системы и контроля, нарушаемая лишь безтолковыми вторжениями разныхъ гувернеровъ въ заветный