* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

погонкинъ. 155 SHaeie своихъ ученыхъ достоинства уживалось у него съ преклонешемъ передъ сильными тра. П. былъ релипозенъ. но религиозность его была также на великорусе к о - московски ладъ, приближаясь къ «древлему благочестпо» и заключаясь въ преданности обрядовому ритуалу, который не былъ одухотворенъ широк имъ и глубокимъ пониман1емъ христианства. Столь же типически - великорусскими являлись у Погодина и по-литичесшя убйждешя. Его нельзя считать ни консерваторомъ, ни реакщоне-ромъ. ни легитимистомъ, ни нащонали-стомъ — все эти запад но-европ^йотя по-литичесюя определены къ нему не под-ходятъ; онъ былъ сторонникомъ русскаго политическаго строя въ томъ виде, какъ этотъ строй сложился жизнью, ис.тор1ей и исповйдывалъ триединыя начала русской самобытности: православие, самодержавие и народность. Поэтому онъ тяготЪлъ къ единокровнымъ и частью единовернымъ намъ славянскимъ пле-менамъ и изучалъ ихъ язывъ, бытъ и истор1Ю; но П. не былъ славянофиломъ: его умъ былъ уыъ практически, чисто великорусский, чуждый теоретическилъ построешямъ, чемъ, наоборотъ, въ особенности отличались славянофилы: — Более всего и всего плодотворнее П. занимался русскою исторгею, которой еюсвятилъ всю многолетнюю свою ученую деятельность; но въ русской исторш, какъ и въ жизни, онъ не былъ творе-тическимъ мыслителемъ. Русскую народность П. звалъ и любилъ, какъ плоть отъ плоти своей, кость отъ костей своихъ. Онъ виделъ въ ней остатки старины и увлекался этими остатками: онъ жилъ прошлымъ родной страны, инстинктивно стремясь къ этому прошлому: вотъ где следуетъ искать ключъ къ его порлонеягю передъ русской ncTopieft, которая для него являлась MipoM'b чудесъ и исключительныхъ осо-бевностей. До дееятилетняго возраста П. обучался дома, и уже въ эту раннюю пору жизни въ немъ стала развиваться страсть къ учению; зналъ онъ въ то время одну лишь русскую грамоту и съ жадностью прочитывалъ ^Московск1я Ведомости », тогдашше журналы: «Вестникъ Европы» и «Руссюй Вестникъ» и переводные ро- маны. Съ 1810 по 1814 годъ П. воспитывался у приятеля своего отца, московскаго типографщика А. Г. Решетникова; здесь учеше пошло систематичнее и успешнее, но въ эти четыре года произошло общеисторическое событ!е. расстроившее. на ряду со всеми обитателями Москвы, все житье-бытье семьи Погодина и произведшее на мальчика глубокое впечатлеше. Разумеемъ злосчастный 1812 годъ, когда домъ отца Погодина погибъ въ пламени московскаго пожара, и семья Иогодиныхъ дол шва была искать спасенья, вместе съ другими жителями пылавшей первопрестольной столицы, въ одномъ изъ провинщальныхъ горо-довъ средней Россш. Погодины перебрались въ Суздаль. Съ 1814 по 1818 г. П. обучался въ Московской, тогда единственной, губернской гимназш, а съ 1818 по 1821 годъ въ Московскомъ Университете, по словесному отделенгю, соответствовавшему въ то время теперешнему историко-филологическому факультету. Въ гимназш и въ университете П. еще более пристрастился къ чтевш и сталъ усердно изучать русскую исторпо, главнымъ обрааомъ, подъ вл1я-шемъ появившихся въ годъ его посту-плешя въ уни вереи гетъ первыхъ восьми томовъ «Исторш Государства Poccit-скаго> Карамзина и девять летъдотого изданнаго начала русскаго перевода Шлёцеровскаго «Нестора». Эти два труда имели решающее значение въ ученыхъ работахъ и воззрешяхъ Погодина: онъ сталъ убФжденнымъ, но не слепымъ, поклонникомъ русскаго исто-рюграфа и первымъ и самымъ ярымъ изъ природныхъ русскихъ историковъ поеледователемъ исторической критики Шлёцера и его «норманнской теорш» происхожденгя Руси. Въ Университете на П. оказали сильное вл!ян1е своими чтенгями профессоръ Мерзляковъ и Тии-kobckio. Первый поселнлъ въ П. уваже-aie къ русскими классически мъ пиеате-лямъ XVIII в. и епособствовалъ разви-Т1Ю въ его речи, устной и письменной, восторженности и напыщенности; второй, знатокъ римской литературы, обладавшей учеными пр!емами филологической критики,—развилъ въ Погодине филологически экзегетизмъ, впоследствщ приложенный имъ къ изученш русскихъ