* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

ПУШКИН [433 434] ПУШКИН бедные», «Скупок рыцарь»), ранний Ренес­ санс («Пир во время чумы») входят в круг его творческого внимания так ж е свободно, к а к и различные периоды дворянского абсо­ лютизма X V I I , X V I I I и X I X вв. П . интере­ суют не только все периоды истории челове­ чества, но и различные грани географической расчлененности мира. В его произведениях находят себе изображение Италия («Анджело»), Испания («Каменный гость»), Германия («Сцена из Фауста», «Моцарт и Сальери»), Франция («Дран Петра Великого», «Аидре Шенье»), славянские страны («Песни запад­ ных славян»), Вюток («Подражания Кора­ ну») и т. д. Зарубежные страны представле­ ны у Пушкина с такой широтой, с какой нх не нарисовал до наших дней ни один другой русский писатель. С еще большим разнообра­ зием воссозданы им явления русской истории, начиная от легендарной эпохи первых рус­ ских князей («Руслан и Людмила», «Вещий Олег», отрывки из ненаписанной поэмы «Ва­ дим»), «Смутного времени» («Борис Годунов»), царствования Петра I («Полтава», «Арап Петра Великого»), пугачевщины («Капитандочка») и кончая его современностью. Обратимся ли мы к народам, населявшим Российскую империю (П. зарисовал среди них крымских татар и черкесов, цыган и яицких казаков), заинтересуемся ли мы ее клесеами и сословиями (в творчестве П , изо­ бражено боярство X V I I в. и молодое дворян­ ство — придворно-аристократическая среда, различные группы помещичьего класса, на­ конец—ремесленники, мелкие чиновники и крестьянство)— всюду мы найдем у Пуш­ кина такую степень широты отражения дей­ ствительности, которая не находит себе ни­ каких сколько-нибудь приблизительных ана­ логий в русской литературе и которая ставит его на одно из первых мест мировой литературы. З а личностями мы постоянно видим у П . социальные группы. В «Борисе Годунове», «Капитанской дочке», «Дубровском» очерче­ ны не только личные столкновения, но и со­ циальные, политические антагонизмы. Самая личность всегда дается П . в ее классовой среде» в исторических («Родословная моего героя») и бытовых («Граф Нулин») связях. П .—детерминист, в его произведениях отра­ жены объективные исторические процессы. «Капитанская дочка» дает нам исключительно богатые возможности для характеристики от­ ношения дворянского обществаконца X V I I I в. и 30-х гг. X I X в. к пугачевщине, в «Евгении Онегине» с еще большей полнотой раскрывает­ ся бытие и психика различных групп дворян­ ского общества 20-х гг. Каждым из своих об­ разов П . стремится запечатлеть типические процессы действительности. В «Кавказском пленнике» он, по его собственному признанию, «хотел изобразить равнодушие к жизнн и ее наслаждениям, преждевременную старость души, которые сделались отличительными чертами молодежи X I X в.», в «Евгении Оне­ гине»—пресыщение одной части дворянской молодежи жизнью, игру ее в разочаровандость, романтическую восторженность другой ее части, цельность и силу тех, кто близок к почве, кого не испортил «свет», и т. д. Изо­ бражения П . типологичны: современная ему критика с полным правом могла утверждать, что Онегиных можно встретить на улицах Петербурга дюжинами (Булгарин), что это «знакомый человек, внутреннюю жизнь к-рого многие чувствовали, но без помощи Пушки­ на не могли объяснить» ( П о л е в о й ) , что «в этом портрете представлен целый класс людей» ( И в . К и р е е в с к и й ) . Столетнее бытование произведений П . закрепило эту нх типологичность—образы Онегина, Лен­ ского, Татьяны, Ольги, станционного смотри­ теля, Савельича создали себе потомство, сдела­ лись признанными типами русской лит-ры. Сформировавшееся, сто лет тому назад мас­ терство П. сохраняет всю свою исключитель­ ную актуальность для литературы наших дней. Любая сторона этого мастерства, любая особенность пушкинского таланта может быть плодотворно освоена нами, может оказать значительную помощь современным писате­ лям, высоко поднять их поэтическую техни­ ку, их творческую культуру. Какую бы об­ ласть художественного мастерства мы ни взя­ ли, мы сумеем многое использовать у автора «Евгения Онегина» для успешного строитель­ ства советской социалистической лит-рьт. Посмотрим например, как разрешается в его произведениях проблема единого д е й с т в и я . Значение этой стороны писа­ тельского мастерства неоспоримо: без орга­ нического построения сюжета произведение теряет значительную долю своего эстетиче­ ского эффекта. В сюжеторазвертывании у П, нет ничего лишнего, что задерживало бы дей­ ствие, что отяжеляло бы его. Русло будущего сюжета намечается уже в эпиграфах, к-рые П . очень лгобил употреблять и подбором к-рых он внимательно занимался (эпиграф повести «Выстрел»—«Стрелялись мы»; «Капитанской дочкин—«Береги честь с молоду»; «Станцион­ ного смотрителя»—-«Коллежский регистра­ тор, почтовой станции диктатор» и пр.). Рас­ сказ обычно начинается введением читателя в суть дела: в резком разрыве с традицией «отменно длинных» романов X V I I I в . П . не терпел пространных экспозиций. Свой роман в стихах он начинает раздумьями героя и у ж е во второй строфе заявляет читателям: «Друзья Людмилы и Руслана! С героем моего романа, без предисловий, сей ж е час, позвольте по­ знакомить вас». Лирические отступления от развития рассказа П . позволяет себе чрез­ вычайно охотно, но делает их он или в силу твердого художественного задания (биогра­ фические воспоминания или философские размышления автора в «Онегине») или в це­ л я х задержания действия и ааинтриговывания читателя («Домик в Коломне»). Сжатость и краткость типичны для композиционного искусства П.; во имя их он выбрасывает из «Бориса Годунова» целую сцену, из «Онегинаь—множество строф. Эта сжатость особенно ярко вырисовывается в «Медном всаднике», где все подчинено основной истории Евгения и где целый ряд упоминаемых персонажей (напр. его невеста) даже не введен в действие. Но своего предела единство и целеустремлен­ ность пушкинской сюжетики достигают в