* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

НЕМЕЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА [77: 770] НЕМЕЦКАЯ ЛИТЕРАТУРА примиримо относившегося к современной ему немецкой действительности — Гельдерлина (роман « Н у р е п о п » , 1793, драма « E m p i d o k les*, л и р и к а ) . Д л я молодого Ф р и д р и х а Ш л е гочя пет сомнения в превосходстве древне­ греческой ж и з н и , искусства и к у л ь т у р ы (см. ого статьи о греческой поэзии, особенно • ОЬвг das Stadium der griechiscnen Poesie*. 1795). Классицизм д а л в «Ученических годах Вильгельма Мейстера» произведение, которое романтики п р и з н а л и д л я себя образцом. Здесь, к а з а л о с ь , выразилось и х стремление Пыть не «частью человека», а всем человеком. Здесь выразилось самоутверждение интелли­ гента-бюргера, предъявляющего феодальнокрепостническому обществу право н а безгра­ ничное совершенствование и противопоста­ вляющего свои личные дарования и доблести аристократизму рождения. Н о романтики и к гассики и в этом пункте не могли не р а з о й ­ т и с ь . Смысл «Вильгельма Мзйстера» пол­ ностью р а с к р ы л с я в его «Страннических, го­ дах», в которых выяснилось, что путь гётевского героя ведет к ограничению, к утвержде­ нию Общественной и е р а р х и и . Объективный смысл ^Страннических годов»—уважать все религии и все правительства, к а к более и л и менее совершенное выражение «высшего за­ кона», н а д е л е и стремиться к будущей ми­ ровой республике и религии в и д е е . В дальнейшем мы увидим, к а к романтики 4ход влиянием философии Ф и х т е столкнутся с этими взглядами и органически связанным с н и т а художественным миром, к а к , в извест­ ном отношении п р о д о л ж а я классицизм, они придут к его отрицанию, к взрыву его норм. В лице Фихте германский идеализм выдви­ н у л самую боевую свою ф и г у р у , а немецкий романтизм нашел философию своего револю­ ционного периода. Система Фихте в сфере немецкой мысли—это я р к а я з а р н и ц а револю­ ционной грозы н а Западе. Все его умонастрое­ ние полно бурной энергии революционных эпох, весь его духовный облик поражает соз­ нательной классовой целеустремленностью. Никогда еще не з в у ч а л и ни до ни после в немецкой идеалистической философии такие резкие ноты классовой борьбы. Этот творец абстрактнейшей системы умел ставить про­ блемы на практическую почву. К о г д а он говорит о м о р а л и , он не убеждает пас подобно К а н т у в том, что человеческая природа испор­ чена в к о р н е , а замечает: «люди тем х у ж е , чем выше и х сословие». Когда он говорит о государстве, он умеет не просить, а требовать к а к подлинный плебей своих прав н а ра­ венство в этом государстве. В ы р а ж а л своими идеями народного суве­ ренитета, естественных неотъемлемых прав личности, г л . обр. права на т р у д , идеологию наиболее сознательно переживавшей рево­ люционные события в соседней стране мелко­ б у р ж у а з н о й интеллигенции, д л я которой эти права составляли самые насущные, самые наболевшие вопросы, Фихте становится вотпощениеы всех ее революционных устремле­ ний. И именно потому, что выраженные им ф о б о о а н и я мелкой б у р ж у а з и и составляли не изолированные от его философских в з г л я ­ дов в ы с к а з ы в а н и я публициста и политика, что с ними была с в я з а н а в с я система его в з г л я ­ дов,—-именно потому эта система, при всей своей ошибочности, сыграла т а к у ю революци­ онную р о л ь . Абстрактные п о л о ж е н и я , фило­ софски обосновывавшие это весьма конкрет­ ное содержание, сводились к следующему. Чтобы устранить противоречия к а н т о в ского д у а л и з м а , Фихте п р и з н а л сдух» един­ ственной р е а л ь н о с т ь ю , создающей и з себя то, что мы считаем действительностью, вне­ шним миром, я . . . В с я о б ш и р н а я в с е л е н н а я , мысль о которой заставляет содрогаться ва­ ши д у ш и , — все это есть не что иное, к а к слабое отражение вашего собственного бес­ конечного и вечно прогрессирующего суще­ ствования». Выводом иэ этого гордого самосознания могло быть л и ш ь т о , что наше «я», человек к а к мыслящее существо свободен по самой п р и р о ­ де своей. В с я к о е лишение и л и ограничение свободы основано, с точки з р е н и я Фихте, на л о ж н о м представлении о самой возможности не мнимого, а действительного л и ш е н и я этой свободы. Философ т а к ж е страстно отрицает это насилие, к а к отрицает заблуждение и л о ж ь . Д р у г о й вывод, подтверждаюший сво­ боду д у х а : все, что могло бы ограничить че­ ловеческий дух, — р е з у л ь т а т самоограниче­ н и я , самораздвоение, инобытие его. А если т а к , то ничто не мешает нашему абсолютному поз­ нанию. Здесь Фихте отвечает н а стремление современной ему мелкой б у р ж у а з и и к абсо­ лютному и в мире политики и в мире позна­ н и я , я в л я ю щ е е с я реакцией в сфере не з н а ю ­ щего ограничений у м о з р е н и я на ее социаль­ ное «убожество*. «Яа может постичь сущность вещи, ибо оно не отделено от нее н и к а к о й пропастью, н и к а к и м и чуждыми ей формами мышления и в о с п р и я т и я . Т а к о г о внешнего «я» предмета нет. Он — в пределах «я», о н — само «я», и остается л и ш ь осознать послед­ нее, проследить его творчество, чтобы откры­ л а с ь в с я истина, ибо ею и я в л я е т с я это т в о р ­ чество: «Человек носит сам в себе весь мир и его з а к о н ы , он властвует над миром, потому что его создал*. *. Если мы представим себе феодально-попов­ скую Германию к о н ц а X V I I I в е к а , то пой­ мем, какое революционизирующее действие на умы производило это учение, рвавшее с ее традициями покорности внешней данности и выдвигавшее столь р а д и к а л ь н ы е д л я своего времени л о з у н г и . Е с л и философия К а н т а я в л я е т с я «немецкой п а р а л л е л ь ю французской революции», то в системе Фихте позволитель­ но видеть «немецкую параллель» одного иэ ее значительнейших а к т о в — ^ Д е к л а р а ц и и прав человека и гражданина». Н о не забудем, что эта «пяиалттельа—янемецкая», метафизическая, что она создана людьми, не способными к подлинно революционному действию и на­ столько сросшимися с абстрактными симво­ лами, что они принимают и х за действитель­ ность, мыслят и х к а к реальность, а послед­ нюю к а к с и м в о л . . . своих символов. К а к о в а ж е судьба этой философии, поро­ жденной революционными в е я н и я м и в от­ сталой ремесленно-мещанской стране? Самое понимание этой философии, а следовательно самая ее судьба зависели и от дальнейшего