* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

пришел к выводу, что результаты этого взаимодействия отразились на религиозном сознании и мифологических представлениях великороссов, на их антропологическом типе и на социальных особенностях народа, его преимущественно крестьянском характере. Но, наряду с господствовавшим в дореволюционной историографии мнением об активном участии финно-угров в формировании русской народности, имели место и другие мнения. Так, в 1893 г. академик А. И. Соболевский высказал мысль о том, что теория о мирной колонизации русскими финских земель неверна. Он указывал на многочисленные летописные свидетельства, говорящие о походах новгородцев на западную чудь, приводил предания о «чуди белоглазой» и ее борьбе с русскими, указывал на то, что в русской лексике доля финских заимствований невелика, а значит масштабы мирного и последовательного культурного взаимодействия славян и финских племен не столь значительны, как это представляется исследователями. Сходных позиций придерживались и некоторые другие ученые. Однако с началом массовых археологических исследований появились новые свидетельства славяно-финских связей. В частности изучение А. С. Уваровым курганных погребений Владимирской земли показало наличие значительного материала, который говорил о присутствии финского компонента в самом центре будущего русского государства. В составленном на основе археологических материалов атласе «Древности финно-угорского Севера», который был подготовлен известным финским ученым И. Р. Аспелином, фактически подтверждалась мысль о том, что финские племена не были вытеснены славянами из районов их прежнего обитания, а продолжали проживать на прежних местах, до полной ассимиляции. 446