* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

К (306–425) К цию, прикрывающую все недозволенные методы дознания и предварительного следствия. В. Г. Короленко продолжает предпринимать активные действия в подготовке к третьему судебному процессу, решает выступить экспертом по этнографическим вопросам, ведет переписку с адвокатами, приглашает специалистов выступить экспертами, отвечает на начавшуюся в печати против него клеветническую кампанию. Судебный процесс состоялся в мае 1896 г. в уездном городе Мамадыше Казанской губернии. Защиту осуществляли профессиональные адвокаты Н. П. Карабчевский, П. М. Красников, М. И. Дрягин и В. Г. Короленко. В ходе шестидневного судебного следствия свидетели обвинения давали противоречивые показания, пристав признал свои действия противозаконными, этнографическая экспертиза со стороны обвинения была малоубедительной, эксперт-врач отказался, как и ранее, от первичного заключения по исследованию трупа Матюхина. Выступившие прокуроры поддержали обвинение. Карабчевский и Короленко выступали дважды. Их речи, как и адвокатов Дрягина и Красникова, были убедительными по доказательствам. Все подсудимые были оправданы присяжными заседателями. Многие в своих откликах отмечали исключительную роль Короленко в мултанском деле. В. Г. Короленко сразу же понял, что сфабрикованное мултанское дело ставило под сомнение позитивную миссию русского народа в его влиянии на соседние малые народы. Во время судебного процесса Короленко получил известие о смерти дочери, но он не покинул процесс. Участие Короленко в мултанском деле резко подорвало его здоровье, он стал мучиться острой бессонницей. В 1896 г. Короленко с семьей переезжает в Петербург, а в сентябре 1900 г. — в Полтаву. В этот период Короленко неутомимо бичует произвол в военной среде, в полицейских застенках и тюрьмах (избиение, пытки), протестует против карательных экспедиций в селах и деревнях, против расстрелов, казней на основе приговоров военно-полевых судов. По факту жестокого избиения крестьян в Сорочинцах Полтавской губернии, вызванное административным произволом, Короленко выступил в печати, он сделал убедительный вывод: когда администрация выступает в роли суда, то она совершает произвол и месть за неповиновение, а для обеспечения «прав истины» нужна независимая печать. В. Г. Короленко в течение двух лет следил за развертыванием событий по делу Бейлиса, ново- му ритуальному процессу в Киеве, получившему колоссальный резонанс в России и в Европе. Как корреспондент «Русских ведомостей» Короленко в своих выступлениях показал тенденциозный подбор полицией и административной комиссией состава присяжных заседателей, что впоследствии получило подтверждение. Он разоблачал реакционную печать, черносотенцев, учинявших еврейские погромы, как это было в Кишиневе, куда он выезжал. Всю силу своего писательского таланта Короленко направил на показ ужаса смертной казни, ставшей в российской жизни «простым и будничным делом», «затяжным, повальным, хроническим явлением». «Смертная казнь, — писал он, — как хозяйка вошла в дом русского правосудия». В отдельных случаях Короленко через печать и личные хлопоты удавалось спасти людей от смертной казни (например, в деле чеченца Юсупова, Лагунова и др.). Он считал недопустимыми бессудные смертные приговоры. Писатель неустанно повторяет, что действия следствия должны проверяться судом, при участии защиты, что недопустимо соединение функций обвинения и суда в одном административном органе («и бандитов нельзя расстреливать так, без суда»). В лишении человека жизни, по мнению Короленко, всего важнее является гласность: «Все имеют право знать, кто лишен жизни, если уж это признано необходимым, за что именно, по чьему приговору». В годы двух революций 1917 года и Гражданской войны («обоюдного озверения») Короленко принимает самое деятельное участие в общественной жизни Полтавы и всей губернии, выступает против насилий и классовой мести. Он призывает советскую власть к великодушию, милосердию, постоянно хлопочет об арестованных и приговоренных к расстрелу перед властями, в Ревтрибунале, в Чрезвычайной комиссии, отправляет телеграммы, пишет письма, записки высшим начальникам (Г. И. Петровскому, Х. Г. Раковскому и др.). Писатель сам замечает, что «одно время не выходил из чрезвычайки». Короленко раз за разом повторяет: «Не восхвалять надо террор, а предостерегать против него, откуда бы он ни исходил». Отвратительные проявления красного террора Короленко видел в массовых арестах и расстрелах без суда и следствия «с ужасающей свободой и легкостью», в бесконечных реквизициях, принудительных работах, преследованиях за образ мыслей, «контрреволюционность», предполагаемую в силу классовой принадлежности. 382