* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

б (39–107) б Настоящий социализм, по его мнению, неразрывно связан с христианством, более того, является его социально-политической основой. Православная церковь имеет «совершенно достаточное основание для положительного отношения к социализму, понимаемому в самом общем смысле, как отрицание системы эксплуатации, спекуляции, корысти». Но если реформа социального строя осуществляется «как жесточайшее насилие с попранием всех личных прав», она несет реформируемому обществу лишь бедствия, поскольку душа такого социализма «есть безбожие и воинствующее богоборчество», «для него… не существует тех религиозных границ, которые полагаются насилию признанием личной свободы и неотъемлемых прав личности на самоопределение». Необходим же и возможен «иной.., свободный или демократический социализм», которому «для православия нет никаких причин… противодействовать, напротив, он является исполнением заповеди любви в социальной жизни». Вообще любой атеистический гуманизм бессилен и бесплоден. Он «не в состоянии удержать одновременно и личность, и целое, и поэтому постоянно из одной крайности попадает в другую: то личность своим бунтом разрушает целое и, во имя прав индивида, отрицает вид (Штирнер, Ницше), то личность упраздняется целым, какой-то социалистической Спартой, как у Маркса». Задачей русской интеллигенции С. Н. Булгаков считал необходимость изживания «личного самовознесения, высокомерно-покровительственного отношения к народной, исторической и церковной стихии». В соединении с примитивной некультурностью, в том числе и черносотенством, с отсутствием культурного воспитания, понимаемого как «трудовой, созидательный процесс», происходит уменьшение «практической годности культурно-правящего класса, затрудняя и без того затрудненный общеисторическими и общеполитическими условиями процесс культурного воспитания страны». Необходимо добиваться духовного обновления общества, видя преодоление социальной несправедливости не в политическом радикализме, а в возврате к первохристианской общине и личном освобождении и занимаясь тем самым «светским пастырством», «проповедью веры в среде одичавшего в безбожии русского общества». Государство только тогда становится легитимным, когда оно нравственно: «Власть должна поднять свой престиж.., должна создаться власть — носительница права, в России должна создаться власть, которая бы обладала моральным авторитетом». Взаимоотношения церкви и государства С. Н. Булгаков рассматривал сквозь призму их отношений с индивидом и Богом, а само государство исключительно в форме «христианского государства». Вместе с тем С. Н. Булгаков понимал, что 100 в современных условиях христианскому государству все труднее не вступать в противоречие в существованием в обществе различных вер и религий. Однако в большей степени это относится к католическим государствам, где церковь стремилась подчинить себе светскую власть. В православном же государстве возможно отделение церкви от государства, причем, к взаимной выгоде обоих. Такое отделение на самом деле есть их реальное сближение, поскольку «принимая юридическое отделение от области кесаря, от государства как свое освобождение, (церковь) отнюдь не отказывается от задачи оказывать влияние на всю жизнь государств, с проникновением во все его поры. Идеал христианского претворения государственности силою церковности остается во всей силе и без всяких ограничений и в эпоху отделения церкви от государства, ставшего «правовым», ибо это отделение остается только внешним, но не внутренним». Именно нарушением «равновесия в отношениях церкви и государства» С. Н. Булгаков объясняет трагедию православия, проявившуюся как в падении Византии, так и современной ему России. Правовые взгляды С. Н. Булгакова наиболее последовательно изложены в статье «О социальном идеале». В ней он подверг критике ряд концепций взаимоотношений государства и общества: славянофильское отношение к государству, предполагающее дистанцированность последнего от народа, марксизм за его «попытку отрывать мораль от социальной политики, принеся первую в жертву последней», учение Л. Толстого за его отказ от борьбы со злом и отрицание государства как необходимого института власти. С. Н. Булгаков рассматривал государство и право как возможность обеспечить существование морали, в которой реализуется «требование справедливости, признание за каждым его прав… Любовь к ближнему просто как человеку… равное отношение ко всякой человеческой личности, чуждое всякого произвольно оказываемого предпочтения одному перед другими...». Все утверждения о неучастии в делах государства С. Н. Булгаков объявлял неверными, ибо даже «неучастие есть лишь известная форма участия». «Живя при известной государственной организации, — писал он, — и устраняя себя сознательно от вопросов политики, я тем не менее пассивно эту организацию поддерживаю». Именно поэтому мораль и политика не только могут, но и обязаны быть вместе. «Мораль перерастает в политику», а высшей нормой морали является заповедь любви к ближнему. Булгаковская «формула справедливости — suum cuigue, каждому — свое» заключается в том, что за каждым человеком признается «сфера его исключительного права и господства». Естественное право есть «правовое и социальное долженствова-