* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки

БФЛИНСК1П. волю другнхъ, подобныхъ имъ существъ, отнимать у нихъ священное сокровище— свободу? Господйнъ можетъ для потехи нля для разсЬянш содрать шкуру со своего раба, можегь продать его, какъ скота, выменять на собаку, на лошадь, на корову, разлучить его на всю жизнь съ отцомъ, съ матерью, съ сестрами, съ братьями и со всЪмъ, что для него мило и драгоценно...» У Белинскаго того времени, молодого, еще не установившагося, не было никакой политической программы, объ какой-нибудь оппозищи правительству онъ и не думалъ, и эти слова, вложенныя въ уста Дмитр1я Калинина, шли прямо изъ сердца юноши, нолнаго живого сочувствгя ко вскмъ угяе-теннымъ. Крепостное право, которое въ его время большинство считало необходимымъ установлением^ одной изъ исновъ, на ко-торыхъ держится Poccin, веливскШ научался ненавидеть еще въ детстве. Посылая трагедйо отцу, онъ писсиъ: «Вы увидите миог1Я лица, довольно намъ извест-ныя». Это были, конечно, портреты знако-мыхъ чембарских'1 героеьъ произвола. Впо ¦ следствш, услышавъ отъ кого-то, что онъ естъ постное только «для людей», Б'Ьлин-скШ резко ответила, лицемеру: «Я не владею людьми*. Благородное сочувств1е личности, ставшее вскоре его культомъ, всегда жало въ его сердце, какъ простая жалость ко всЬмъ обйженнымъ судьбою и терпя-Щимъ неправду. Въ Калинине много соб-ственныхъ чертъ его автора—прежде всего его благородная пылкость, сила его протеста. Все это выражено, правда, въ стиле тогдашня го романтизма, но узнать въ Калинине Белинскаго нетрудно. ДмитрШ не ходптъ, а мечется, не говорить, а из вер· гаетъ, какъ вулканъ, длинные, трескуча монологи «ужаснымъ гроаовымъ голосомъ,>, <съ дикою улыбкою и блуждающими взорами», »задыхаясь в трепеща», «приведенный въ крайнюю степень бешенства». Слова Калинина такъ же отчаянно яростны, какъ эти ремарки молодого автора. Онъ взываегъ, ибращаась къ Богу: « Отецъ чело вЬковъ! Ответствуй мнЬ: Твоя-ли премудрая рука произвели на св'Ьтъ этихъ з.\певъ, этихъ крокодиловъ, этихъ тигровъ, питающихся Кистями и мясомъ своихъ ближнвхъ и пьющяхъ, какъ воду, ихъ кровь и слезы... ыетъ, видно милосердный Вогъ нашъ отдалъ свою несчастную аемдю на откупъ дьяволу, который и распоряжается ею истинно по дьявольски... О, те- перь, лютый тигръ-отчаяше, грызи мое (ердце, разрывай его на маллгоны частей, покуда оно еще бьется. Эхпдны совести, змеи раскалил, высасывайте изъ жшгь моихъ соки бьтя, изсушайте мозгъ въ ко-. стяхъ моихъ». По силе гражданскаго чув-: ства «ДмвтрШ Калиппнъ> стоитъ на одной диске съ «Путешеств1емъ> Радищева, про-изведешемъ тоже слабымъ въ художеств ен-номъ смысле, но звучащимъ темъ же бла-гироднымъ протестомъ противь окружаю-щаго зла. БЁлинскШ самъ придавалъ своей драме большое значед1е; въ начале 183 L г. онъ une алъ отцу: «Можетъ быть, вы скоро увидите имя мое въ печати и будете читать ' обо мне разные толки и суждешя какъ вл. худую, такъ и нъ хорошую сторону. Не могу решительно определить достоинство моего сочинев1я, но скажу, что оно много б аде лае тъ шуму». Авторъ чаталъ драму товарищамъ, одинъ изъ когорыхъ такь вешжиналъ объ его чтении: «Наружность его была очень истощена. Вместо свежаго, живого румянца юности, на лице его былъ разлить какой-то красноватый колоритъ; прическа волосъ на голове торчала хохлоыъ; ' движешя ргЬзк1я, иоходка скорая, но за то ; горячо ? пол au одушевления было чтете ; автора, увлекавшее слушателей страстнымъ ' нзлежешемъ предмета ? либеральными, по тогдашнему, идеями». Многимъ иьеса нравилась, и друзья-надеялись увидеть ее на универснтетской домашней сцене. Самъ , авторъ былъ очень доволенъ ею и лишь впоследствии еозналъ ея недостатки и говоря лъ даже съ излишней строгостью къ самому себе: «Ест бы каждый молодой человёкъ, не лишенный чувства и сгораю-!Ц|й желашемъ печататься, издавалъ все плоды своей фантазш, сколько бы дурныхъ книгъ бросилъ онъ йъ спеть и сколько бы раскаашя нрнготивилъ опт. себе иъ буду-щемъ, Мы гоиоримъ ато огь чистаго сердца, говори мъ даже ни собственному опыту, питому чти имеем л. причины благодарить обстоятельства, которыя помешали намъ прюбрести жалкую, эфемерную известность мнимыма цроизиедешями искусства ? запить место нъ забаикоиъ ряду литератур-ныхъ рыцарей пепальпаги образа». Но едва ли у Белинскаго были основания осо-; бенно «благодарить обстоятельства». Онъ . пробовалъ пристроить драму въ журналъ, • но это ему не удалось. Тогда оиъ снесъ ее въ цензуру, находившуюся въ то время въ рукахъ профессоровъ. Послед/1 nin вы-