Ереси

ÉРЕСИ (от греч. αἵρεσις – особое вероучение) – религ. течения, отклоняющиеся от вероучения данной церкви и являющиеся в период господства религ. идеологии специфич. формой социального протеста. Возникновение оппозиционных данной правящей церкви и ее догматике еретич.-сектантских течений свойственно истории всех религий (см. "Буддизм", "Иудаизм", "Ислам" и др.), но наибольшего развития в качестве обществ. движений Е. достигли в "христианстве".

Е. стали возникать вместе с возникновением христианства, к-рое само сложилось из ряда сект, Е. иудаизма и распадалось на множество течений. С превращением христианства в господств. религию и складыванием могуществ. церкви в условиях кризиса рабовладельч. строя в Рим. империи Е. приобрели обществ. значение как выражение социального протеста масс и борьбы интересов различных классов и групп. За тонкими теологическими спорами о сущности природы Христа в "арианстве" (4 в.) скрывалась тенденция к ограничению богатств церкви и всемогущества складывавшейся церк. иерархии, у "монофизитов" (5–7 вв.) – стремление вост. провинций к освобождению от визант. господства. Против растущего духовного авторитета церкви направлен важнейший тезис учения "донатистов" (4–5 вв.) о недействительности таинств, совершаемых греховным священником, принцип, к-рый повторялся в Е. средневековья и против к-рого церковь выдвинула чрезвычайно удобную для духовенства доктрину незапятнанной чистоты даров святого духа, передаваемых священником людям, независимо от греховности священника. В ряде Ε. этой эпохи ярко отразился протест нар. масс против социального неравенства имущих классов и угнетения. Если первоначально этот протест находил известный выход в самом христианстве, содержавшем нек-рые бунтарские и демократич. элементы, то с установлением союза церкви с империей этот протест ищет выхода в Е. Неудовлетворенность церк. вероучением, оправдывавшим несправедливость сущест- вующего строя, выливалась, особенно у "монтанистов" (2–5 вв.), в идею (свойственную затем многим радикальным Е. ср. веков) о незавершенности "божеств. откровения" в том виде, как оно формулировалось в церк. книгах, о продолжении его в учениях и пророчествах данной секты. Из протеста против царящей несправедливости выросли хилиастические (см. "Хилиазм") чаяния посюстороннего избавления, тысячелетнего царства блаженства на земле. Очень сильные еще в раннем христианстве, они были затем отвергнуты церковью, но вновь возродились у монтанистов, донатистов и нередко смыкались с открытой освободит. борьбой рабов и колонов (см. "Агонистики"). Именно против хилиастов и донатистов направлен главный огонь обличения в соч. столпа ср.-век. церкви Августина "О граде Божьем".

Наибольшего развития и обществ. значения Е. достигают при феодализме, когда сложилась духовная диктатура христ. церкви, освящавшей феод. строй божеств. авторитетом и соединявшей с идейным господством огромное политич. и экономич. могущество. В условиях духовного господства церкви обществ. сознание угнетенных не могло вырваться из рамок религ. идеологии и все нападки на феодализм и прежде всего на церковь принимали форму Е., к-рые выступали при феодализме как специфич. форма клас. борьбы. Поскольку на базе существующих экономич. отношений трудящиеся не могли выдвинуть позитивного идеала посюстороннего освобождения, разрешения земных противоречий они по-прежнему искали на небе. Поэтому в их глазах христианство продолжало сохранять свою привлекательную силу. Оно было тогда единств. учением, к-рое обещало униженным и оскорбленным избавление (только в потустороннем мире), признавало их равенство с самыми могущественными (только в боге) и объявляло себя единств. опекуном и защитником слабых и угнетенных. Не рискуя совершенно порвать с массами, церковь никогда не могла позволить себе полностью отрешиться от тех элементов социального протеста и жалости к "бедному Лазарю", к-рые достались ей от раннего христианства и в ее руках в действительности давно уже стали орудием социальной демагогии. Находившееся в вопиющем противоречии с этим идеалом действит. положение феод. церкви – богатой, могущественной, угнетательской – рассматривалось массами не как опровержение истинности христианства, а лишь как свидетельство отхода церкви от первонач. идеального состояния, ее "порчи" и необходимости ее исправления или обновления. Отсюда еретич.-сектантская тенденция сконструировать новую христ. доктрину и новую орг-цию. Почти каждое большое еретич. движение оказывалось, т. о., как бы своеобразным возрождением христианства со всеми присущими ему иллюзиями и противоречиями.

В процессе становления феодализма в Византии возникло широкое еретич. движение павликиан (7–9 вв.). Их дуалистич. догматика и открыто антифеод. социально-политич. программа были выражением чувства социальной несправедливости и протеста закрепощаемого крестьянства и угнетенной гор. бедноты. Близким к павликианству было широкое антифеод. крестьянско-еретич. движение богомилов (см. "Богомильство"), развернувшееся в 10–14 вв. в Болгарии и др. балкан. странах и оказавшее затем известное воздействие на формирование идеологии зап.-европ. "катаров".

В Зап. и Центр. Европе Е. приобретают широкое распространение и становятся важным фактором обществ. жизни начиная со 2-й пол. 11 в., в связи с отделением ремесла от земледелия и развитием городов. Решающее значение при этом имели особенности и потребности ремесл. труда и торговли: практически-созидат. деятельность, подвижность, требовавшие известной грамотности, элементарных знаний о природе и нек-рых навыков логич. мышления, а также особенности товарного произ-ва, осн. на частной собственности производителя и требовавшего его энергии и инициативы, свободы его личности и трудовой деятельности, пробуждавшего известную критичность и независимость мышления. Развитию идейной оппозиции феодализму в высокой степени способствовал рост самосознания и обществ. активности ср.-век. горожан, порожденный освободит. борьбой гор. коммун. Развитие товарно-ден. отношений в деревне вело и здесь к резкому обострению феод. противоречий и создавало почву для вовлечения крестьянства в потоки еретич. движений.

Почвой, порождавшей Е. в ср. века, неизменно был город. Е. городов, по справедливому замечанию Энгельса, была основной Е. средневековья. Р-нами наибольшего распространения Е. были области интенсивного гор. развития – Сев. Италия, Фландрия, Юж. Франция. Сначала гор. Е. выражали общие устремления всех горожан, их общую оппозицию феодализму, проявлявшуюся как оппозиция неправедной церкви. Гл. объектом обличения было богатство церкви, к-рому противопоставлялся идеал "апостольской бедности". Эта черта особенно ярко проявилась у "вальденсов" (12–13 вв.) и в левом крыле Францисканского ордена (13 в.), позднее у "фратичелли" и "апостоликов" (13–14 вв.). В требовании бедности церкви несомненно уже заключалась идея "дешевой церкви", к-рая затем займет центр. место в специфич. бюргерских Е. Но содержание этого требования в 12–14 вв. этим не исчерпывалось. Идеализация бедности в ср.-век. Е. была мистифицир. выражением протеста против феод. богатства (в частности – богатства феод. церкви), противостоявшего нар. бедности. Идеал всеобщего равенства в нищете был реакцией против вопиющего феод. неравенства. Т. о., социальный протест, поскольку он оставался в рамках религ. идеологии, неизбежно выливался в старое русло аскетизма. Но аскетизм, служивший церкви орудием примирения угнетенных с их жалким положением, у еретиков превращался в орудие обличения испорченности церкви, в символ отвержения недоступных народу благ неправедного мира, в пассивную форму антифеод. оппозиции. Отвержение данного социального порядка в религ. сознании (т. е. при невозможности сконструировать позитивный обществ. идеал и бессилии устранить царящее зло) принимало форму огульного отвержения мира в целом, абстрактного противопоставления бога и мира, плоти и духа. Оно порождало идею о принципиальной и неустранимой ложности мира вообще, к-рой проникнуты дуалистич. доктрины таких Е., как катары, "альбигойцы", отвергавшие "мир" – собственность, гос-во, церковь – как творение дьявола.

Отличит. особенность б. ч. ср.-век. Е. – отнесение идеала к прошлому, противопоставление феод. строю и феод. церкви идеализированного раннего христианства. Только хилиазм, возродившийся с 12 в., пытался в рамках религ. мировоззрения сконструировать какой-то позитивный идеал в будущем. Большое влияние имели идеи "Иоахима Флорского" (12 в.), выдвинувшего оригинальную схему ист. развития мира, к-рое должно было (по его выкладкам в 1260) привести к божеств. Очистит. перевороту и торжеству "эры святого духа" – царства "мира и правды на земле". Эти идеи получили в 13–14 вв. значит. распространение в радикально-еретич. кругах (см. "Иоахимиты"). Но только "Дольчино" в нач. 14 в. удалось преодолеть свойственную хилиазму пассивность и соединить хилиастич. идеал с открытым крест. восстанием против церкви и феодалов. Так возникала, отделяясь от бюргерской, крест.-плебейская Е., к-рая почти всегда соединялась с восстанием. В крест.-плебейской Е. идея абстрактного равенства сынов божьих заменялась идеей социального равенства и даже частично равенства имуществ. Это еретич. направление, ставшее знаменем антифеод. борьбы масс, представлено "лоллардами" и Джоном Баллом в Англии 14 в., "таборитами" (особенно таборитами-хилиастами) в гуситском революц. движении в Чехии 15 в.

Одновременно обособлялась и бюргерская Е., к-рая не покушалась на устои феод. порядка и ограничивалась нападками на феод. церковь. Она требовала удешевления церкви, упразднения замкнутого сословия священников, монахов, секуляризации церк. богатств, упрощения культа, а также ликвидации или ограничения светской власти папы и политич. власти католич. церкви вообще. Для бюргерской Е. типична тенденция к индивидуалистич. решению религ. вопросов, роднящая ее с последующим "протестантизмом". Бюргерская Е. ярко воплотилась в учениях "Арнольда Брешианского" в Италии 12 в., "Уиклифа" в Англии 14 в., "Гуса" и "чашников" в Чехии 15 в. Бюргерская Е. была тесно связана с развитием бюргерских политич. теорий 14–15вв., отражавших потребности зарождавшегося нац. гос-ва (Пьер Дюбуа, "Марсилий Падуанский", "Оккам").

Обострение обществ. борьбы и политич. активизация масс приводят к открытому конфликту между бюргерской Е. и крест.-плебейской, что ярко проявилось в гуситском движении. Бюргерская Е. явилась непосредств. предшественницей бюргерской церк.-реформац. идеологии 16 в. (см. "Реформация"), а крест.-плебейская Е. – предшественницей идеологии революц. масс в ранних бурж. революциях 16–17 вв. в Германии, Нидерландах, Англии.

Там, где Е. не соединялась с открытой обществ. борьбой, она неизбежно вела к сектантской замкнутости "избранных", "чистых", стремившихся отгородиться от греховного мира. Это проявилось в хилиастич. Е. "анабаптистов" (16 в.), пока ходом событий и активным воздействием Т. Мюнцера она не была вовлечена в общий поток антифеод. борьбы, вылившейся в "Крестьянскую войну 1524–25". В революц. нар. восстании в Мюнстере 1534–35 (см. "Мюнстерская коммуна") анабаптисты стали активнейшей идейной и организац. силой. В периоды спада революц. активности масс тенденция к сектантской замкнутости Е. резко усиливалась. Верх брали идеи непротивления злу, пассивного ожидания избавления. Таковы были "Чешские братья" – секта, возникшая после поражения революц. гусизма, таковы были мельхиориты, меннониты и др. подобные секты, возникшие после поражения Крест. войны и особенно Мюнстерской коммуны. И, наоборот, в обстановке революц. активизации масс еретич. секты, вовлекаясь в антифеод. борьбу, становились значит. обществ. силой, что можно видеть как в истории Реформации в Германии, так и в нидерландской и английской бурж. революциях. В Англии радикально-еретич. секты мелкобурж. толка сыграли значит. роль в движении "индепендентов"; чаяния демократич. масс в известной мере отразились в хилиастич. сектах милленариев, или "людей пятой монархии", преобладавших в Малом парламенте, разогнанном "Кромвелем". С окончанием революции и здесь еретич. движение утратило всякие следы революционности и породило множество непротивленческих, ханжеских сект.

В условиях абсолютного господства теологич. мировоззрения в ср. века, когда политика господств. класса формулировалась как высшее выражение божеств. воли, религ. форма, в к-рую облекался социальный протест, служила необходимым средством возвышения антифеод. требований масс до уровня божеств. императива, равнозначного и даже более высокого, чем догматы и распоряжения католич. церкви. Отсюда – возникшее в 16 в. в кругах нар. реформации учение о "божеств. праве", означавшем в сущности теологич. обоснование нар. требований. Обществ. отношения и задачи клас. борьбы в Е. мистифицировались в религ. форме, что мешало прояснению клас. сознания угнетенных и по мере развития собственно политич. формы борьбы становилось тормозом освободит. движения масс. Отрицат. влияние этого фактора проявилось, напр., в анабаптистском руководстве Мюнстерской коммуной (см. К. Маркс, Хронологич. выписки, в кн.: Архив Маркса и Энгельса, т. 8, 1946, с. 3–314). Со времени франц. бурж. революции кон. 18 в. требования классов освобождаются от религ. облачения и выступают в адэкватной политич. форме. Но и позже рядом с открыто политич. движениями угнетенных спорадически возникали, особенно в более отсталых странах, движения еретич.-сектантского толка (напр., сектантские группы в среде нем. рабочих в 30–40-х гг. 19 в., движение крестьян-горцев Юж. Тосканы во главе с Д. Ладзаретти в 1878).

По мере проникновения в сознание широких слоев трудящихся идей социализма исчезала почва для такого рода анахронизмов. Коммунизм, выдвинув перед рабочим классом и массами трудящихся научно обоснованный и практически достижимый идеал совершенного человеч. общества, тем самым раз и навсегда сорвал с христианства и всякой религии вообще фальшивый ореол нар. заступничества. В этих условиях еретич.-сектантские движения и сектантские орг-ции стали, как правило, замаскированной формой бурж. реакции, к-рая стремится приспособиться к протесту угнетенных, усыпить и затуманить сознание их клас. интересов, помешать распространению в массах идей марксизма-ленинизма и с пути открытой клас. борьбы повернуть их на ложную тропинку сектантского равнодушия к миру, пассивных мечтаний, религ. фанатизма или даже прямой проповеди всеобщей истребит. войны. В эпоху общего кризиса капитализма эти тенденции проявляются с наибольшей очевидностью. В этом смысле особенно показательны идеология и деятельность таких христ. сект, как пятидесятники, адвентисты-реформисты, свидетели Иеговы и др.

Церковные авторы в ср. века и новое время рассматривали Е. лишь как "лжеучения". Нек-рые просветители (Вольтер, Юм) считали Е. проявлением фанатизма и ханжества. Более проницат. представители просветит. историографии (Кондорсе, Гиббон, И. Г. Гердер) увидели в Е. борьбу за религ. свободу, проявление идейного прогресса в ср. века. Историки протестантского направления видели в Е. борьбу различных религ.-идейных принципов (нем. ученый А. Гарнак), оппозицию разума авторитарному мышлению и догме (нем. ученый Г. Рейтер) или предтеч лютеранской реформации (нем. ученые Л. Флате, А. Гаусрат, К. Ульман, Л. Келлер). Подобных взглядов придерживались рус. дореволюц. ученые А. Г. Вульфиус, И. Арсеньев. К уяснению социального содержания Е. приближался нем. ученый Э. Трёльч, но и он остался в кругу абстрактных понятий, противоположностью к-рых пытался объяснить возникновение Е. В нач. 20 в. ряд историков, особенно в Италии (Л. Цанони, А. Де Стефано и др.), искали истоки Е. в социально-экономич. развитии ср. веков и в положении нар. масс. Но они не понимали, что Е. были особой, мистифицированной формой социального протеста и в лучшем случае подходили к сложному явлению с вульгарно-материалистич. позиций. Это облегчило критику их взглядов со стороны воинств. идеалистов 30–50-х гг., к-рые рассматривают Ε. как чисто религ. движения, связывая их возникновение с устремлениями не нар. масс, а правящих слоев феод. общества (зап.-герм. ученый г. Грундман, бельгийский – А. Менс, итальянский – Р. Морген). При всех частных различиях общая черта бурж. историографии E. – теологич. трактовка, идеализм как в истолковании сущности Е. (только религия), так и их генезиса (филиация идей). Только марксизм поставил изучение истории Е. на науч. почву. Особенно велика в этом заслуга Ф. Энгельса. Он раскрыл социальную природу и ист. значение Е. как присущей феодализму формы клас. борьбы, одной из форм революц. оппозиции феодализму, выступавшей "...соответственно условиям времени, то в виде мистики, то в виде открытой ереси, то в виде вооруженного восстания" ("Крестьянская война в Германии", в кн.: Маркс К. иЭнгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 7, с. 361). Энгельс выяснил клас. основы важнейших направлений еретич. движений средневековья и связь с ними позднейших течений Реформации. В сов. науке опубликован ряд ценных исследований по истории раннехрист. и ср.-век. Е. (работы А. Б. Рановича, С. Д. Сказкина, Μ. Μ. Смирина, Н. А. Сидоровой, Н. А. Бортника).

Ереси в России возникли с принятием христианства как протест нар. масс против насильств. христианизации и процесса феодализации. Антихристианскую и антицерк. окраску носили восстания смердов в Суздальской земле 1024 и 1071. Характерной чертой Е. 11–12 вв., получившей распространение среди крестьян-общинников и части низшего духовенства, являлось наличие в них языческих и сходных с "богомильством" представлений. Первой Е., возникшей в рус. городах, было движение стригольников (сер. 14 – 1-я пол. 15 вв.) в Новгороде и Пскове. Происхождение названия Е. не установлено. Некоторые связывают его с ремесленными специальностями (стрижка сукна, цырюльничество), другие – с особым обрядом посвящения (специфич. стрижка). Активными участниками движения стригольников были посадские люди и низшее духовенство. Стригольники отвергали всю церк. иерархию и монашество, весь "чин священнический", к-рый поставлялся за деньги, "по мзде", таинство "священства", а также таинства причащения, покаяния, крещения, исполнение к-рых сопровождалось большими поборами в пользу духовенства. Обличая продажность попов, их пороки и невежество, они требовали права религ. проповеди для мирян. Нек-рые из них, по-видимому, не верили в церк. учение о воскресении мертвых и приближались к представлению о Христе как о простом человеке, учителе и проповеднике, но еще не стали анти- тринитариями (т. е. противниками осн. доктрины христианства – о триедином боге) и пантеистами. По мнению сов. историка А. И. Клибанова, антитринитарские настроения прослеживаются только в ереси Маркиана, выступавшего в Ростове в 80-х гг. 14 в. В проповедях стригольников проступали и социальные мотивы. Они порицали богачей за порабощение свободных людей; про них нек-рые современники говорили: "Сии не грабят и имения не збирают". Церковь жестоко расправилась с руководителями стригольников. Однако учение стригольников продолжало бытовать в Новгороде, Пскове, а также в Твери. Отражением Е. стригольников в церк. кругах были споры новгородского архиепископа Василия Калики и тверского епископа Федора Доброго о духовном или земном рае и дело другого тверского епископа Евфимия Висленя, обвиненного тверским князем Михаилом Александровичем в еретичестве и лишенного епископской кафедры. Но выступление этих церк. иерархов являлось скорее поиском наиболее эффективных средств противодействия еретикам из народа путем нек-рого пересмотра ортодоксальных взглядов, чем Е.

Новый подъем еретич. движения в России падает на конец 15 в. Его центром был по-прежнему Новгород. "Иосиф Волоцкий" называл основателем этого вида Е. некоего "жидовина Схарию", приехавшего в 1471 в Новгород из Литвы, а самих еретиков "жидовомудрствую-щими", произвольно вменяя им приверженность к иудаизму. Наименование новгородско-московских еретиков кон. 15 – нач. 16 вв. "жидовствующими", бытовавшее в дореволюц. лит-ре, отвергнуто сов. историками. Основной контингент новгородских еретиков составляли горожане, возглавляемые низшим духовенством. Идеологами движения были священники Денис и Алексей. Как и стригольники, новгородские еретики отрицали церк. иерархию и обряды. Среди них проявлялись иконоборческие настроения, а нек-рые придерживались уже антитринитарских взглядов, подвергая критике с рационалистич. позиций основной догмат православия о троичности божества.

В кон. 15 – нач. 16 вв. еретич. движение распространилось на Москву. Здесь ок. сер. 80-х гг. 15 в. сложился кружок во главе с Федором "Курицыным". Московская Е. носила более светский характер, чем новгородская. В ней участвовали Елена Стефановна, сноха Ивана III, представители гос. аппарата (дьяки Курицын, Истома и Сверчок), купечества, профессиональные переписчики книг (Иван Черный и др.). Для моск. кружка характерен интерес к гуманистич. идеям. В своих произв. (Лаодокийское послание, Написание о грамоте) Федор Курицын проводит мысль о свободе воли ("самовластии души"), достигаемой путем образования, грамотности. Новгородско- московские еретики поддерживали велико-княж. власть против феод. раздробленности, выступали за секуляризацию церк. земель. Но боязнь распространения еретич. идей среди нар. масс и нужда в поддержке со стороны церкви в осуществлении внешнеполитич. планов заставили великокняж. власть отказаться от своих секуляризац. намерений и объединиться с церковниками. Против еретиков объединились и "нестяжатели" и "иосифляне". Борьбу возглавил Иосиф Волоцкий, написавший ряд обличит. сочинений; жестоким гонителем еретиков был новгородский архиепископ "Геннадий". Мн. еретики подверглись тяжелым наказаниям, а Иван-Волк Курицын, Дмитрий Коноплев и Иван Максимов были сожжены.

Своего наибольшего развития Е. в России получили в сер. 16 в. в Москве, Новгороде, Пскове, Твери, Заволжье, на Сев. Двине. Впервые в еретич. движении наряду с горожанами, низшим духовенством, отд. представителями дворянства приняли участие и крестьяне. Подъем движения в сер. 16 в. был вызван глубокими сдвигами в социально-экономич. и политич. жизни страны. В обстановке гор. восстаний и выступлений крестьян в деревне внутри движения наметилось размежевание на бюргерское и крестьянско-плебейское течения. Идеологом последнего выступил "Феодосий Косой". Для созданного им "нового учения" характерны ярко выраженный антитринитаризм и радикализм социальных выводов: отрицались не только феод. церковь с ее иерархией, догматами и обрядами, но и вся система феод. господства и подчинения. Феодосий Косой выступал против войн и провозглашал равенство всех народов. Жизнеутверждающая идея становления человеческой личности, о чем думали рус. "еретики" кон. 15 в., получила в "новом учении" свое законченное выражение. Защиту интересов бюргерства взял на себя один из наиболее дальновидных представителей дворянства 16 в. – Матвей "Башкин", также придерживавшийся антитринитарских взглядов, но значительно более умеренный в социальных выводах. Новые веяния затронули даже писателей и деятелей культуры, далеких от того, чтобы сомневаться в догматах (И. С. "Пересветов", Иван "Федоров", Петр "Мстиславец" и др.). Подъем сер. 16 в. был бурным, но кратковременным. Воинствующие церковники при поддержке гос. власти подвергли вольнодумцев жестоким преследованиям. В 50-х гг. по инициативе митрополита Макария проводятся церк. соборы. Церковные писатели ("Ермолай-Еразм", "Зиновий Отенский") выступают с соч., направленными на обличение еретич. взглядов. Мн. "еретики" были заключены в Соловецкий, Иосифо-Волоколамский и др. монастыри или казнены во время опричнины, нек-рые, как, напр., Ф. Косой и его ближайшие соратники, были вынуждены бежать в Литву. Этот разгром губительно сказался на дальнейшем развитии рус. обществ. мысли и культуры. В нач. 18 в. осн. комплекс идей, выработанных в сер. 16 в., в т. ч. и антитринитарских, встречается в учении Дмитрия Тверитинова. С развитием капиталистич. элементов Е. стали вырождаться в религ. сектантство.

Е. в России стали изучаться дореволюц. историографией, к-рая рассматривала их либо как результат иноземного влияния – богомильства, иудаизма, протестантизма и т. п. (В. С. Иконников, Ф. Калугин и др.), либо как сугубо внутри-церк. явления, не связанные с обществ. жизнью (Е. Е. Голубинский). В 60-е гг. 19 в., была сделана попытка связать Е. с общественно-политич. борьбой (Н. Хлебников, Н. И. Костомаров, последний назвал рус. Е. реформац. движениями, по аналогии с зап.-европейскими), получившая наиболее полное выражение в 70-е гг. в работах А. И. Никитского. Однако господствующими в дореволюц. историографии, как и в совр. иностранной бурж. лит-ре, остались течения, противопоставлявшие развитие обществ. мысли в России развитию обществ. мысли на Западе. Они ставили развитие Е. в зависимость от внутрицерк. борьбы, рассматривали их как придаток той или иной из группировок внутри православной церкви, сужая тем самым их значение в социально-политич. и идеологич. жизни того времени. Сов. историки подошли к Е. как к особой форме проявления клас. борьбы при феодализме. Такой подход был осуществлен впервые в работе Б. А. Рыбакова "Воинствующие церковники XVI в." (1934). Сов. исследователи вскрыли глубокие социально-экономич. корни возникновения Е., опровергнув взгляды дореволюц. ученых, считавших рус. Е. результатом иноземных влияний, и доказали, что Е. в России были порождены клас. и внутриклас. борьбой в рус. обществе. Вместе с этим сов. историки ведут их изучение в сопоставлении с аналогичными движениями в др. странах и областях, особенно в прилегавших к России (Польше, Литве, Венгрии, Молдавии и др.), а также Византии. Они обосновали также тезис о том, что существовавшие в России в 15–16 вв. Е. могут быть охарактеризованы как реформац. движения, в основных своих чертах напоминающие зап.-европейские. Ими было указано на наличие в Е. элементов гуманизма, на большое влияние, к-рое оказали Е. на развитие политич. теорий, лит-ру, живопись, рост науч. знаний (М.П. Алексеев, в. П. Адрианова-Перетц, М. В. Алпатов, Д. С. Лихачев, Т. И. Райнов и др.). Антицерк. выступлениям, в т. ч. и в форме Е., отведено значит. место в работе М. Н. Тихомирова о клас. борьбе на Руси 11–13 вв. Движение стригольников стало предметом специального изучения Н. А. Казаковой, новгородско-московских еретиков 2-й пол. 15 – начала 16 вв. – Я. С. Лурье. Е. сер. 16 в. рассмотрены А. А. Зиминым в особых главах его монографии об И. С. Пересветове. Исследование еретич. движений 14 – 1-й пол. 16 вв. ведется А. И. Клибановым.

Лит.: К. Маркс и Ф. Энгельс о религии, М., 1955; Маркс К., Хронологич. выписки, в кн.: Архив Маркса и Энгельса, т. 8, [Л.], 1946; Ленин В. И., [Письмо к А. М. Горькому, дек. 1913], Соч., 4 изд., т. 35; его же, Государство и революция, Соч., 4 ивд., т. 25; Гаусрат Α., Ср.-век. реформаторы, пер. с нем., т. 1–2, СПБ, 1900; Л и г. Ч., История инквизиции в ср. века, пер. с англ., т. 1–2, СПБ, 1911–12; Каутский К., Предшественники новейшего социализма, т. 1, М., [1924]; Ранович А. Б., О раннем христианстве, М., 1959; Сказкин С. Д., Восстание Дольчино, "Преподавание истории в школе", 1949, № 4; его же, Первое послание Дольчино, в сб.: Из истории социально-политич. идей, М., 1955; Бортник Н. Α., Еретич. секты Италии первой пол. XIII в., в сб.: Ср. века, 1957, В. 10; Сидοрова Н. Α., Очерки по истории ранней городской культуры во Франции, М., 1953; Смирин M. M., Нар. реформация Томаса Мюнцера и Великая Крест. война, 2 изд., М., 1955; Ангелов Д., Богомильство в Болгарии, пер. с болг., М., 1954; Мацек Й., Табор в гуситском революц. движении, пер. с чеш., т. 1–2, М., 1956–59; Лозинский С. Г., История папства, М., 1961; Hahn Chr., Geschichte der Ketzer im Mittelalter, Bd 1–3, Stuttg., 1845–50; Reuter H., Geschichte der religiösen Aufklärung im Mittelalter, Bd 1–2, в., 1875–77; Dö11inger J., Beiträge zur Sektengeschichte des Mittelalters, Bd 1–2, Münch., 1890; Τоссо F., L'eresia nel medio evo, Firenze, 1884; Troeltsch E., Die Soziallehren der christlichen Kirchen und Gruppen, [Tübingen], 1912; его же, Aufsätze zur Geistesgeschichte und Religionssoziologie, Tübingen, 1925; Εvans A. P., Social aspects of medieval heresy, Essays in honor of G. L. Burr, N. Y., 1931; Grundmann H., Religiöse Bewegungen im Mittelalter, В., 1935; его же, Neue Beiträge zur Geschichte der religiösen Bewegungen im Mittelalter, "Archiv für Kulturgeschichte", 1955, H. 2, Bd 37;Werner E., Pauperes Christi, Lpz., 1956; Büttner Th. und Werner E., Circumcellionen und Adamiten, В., 1959; Erbstösser M. und Werner E., Ideologische Probleme des mittelalterlichen Plebejertums. Die freigeistige Häresie und ihre sozialen Wurzeln, В., 1960; Ка1ivoda R., Husitskâ ideologie, Praha, 1961.

Ереси в России. Руднев Н., Рассуждение о ересях и расколах, бывших в рус. церкви со времени Владимира Великого до Иоанна Грозного, М., 1838; Костомаров Н. И., Рус. история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей, 6 изд., т. 1–2, СПБ, 1912; Голубинский Е., История рус. церкви. Период второй, Московский, т. 2 – От нашествия монголов..., М., [1900]; Тихонравов Н. С., Отреченные книги, Соч., т. 1 – Древнерусская лит-ра, Μ., 1898; его же, [О ереси стригольников], в кн.: Труды 2-го археологич. съезда, в. 2. Краткие протоколы заседаний..., СПБ, 1881, с. 35–39; Попов Н. П., Памятники лит-ры стригольников, в сб.: ИЗ, [т. ]7, [М.], 1940; Казакова Н. А. и Лурье Я. С., Антифеодальные еретич. движения на Руси XIV – нач. XVI в., М.–Л., 1955; Казачкова Д. Α., Зарождение и развитие антицерк. идеологии в Древней Руси XI в., в сб.: ВИРА, [т.] 5, М., 1958; Зимин Α. Α., И. С. Пересветов и его современники, М., 1958; Тихомиров M. H., Начало книгопечатания в России, в сб.: У истоков рус. книгопечатания, М., 1959; Алексеев М. П., Явления гуманизма в лит-ре и публицистике Древней Руси (XVI–XVII вв.), в сб.: Исследования по славянскому литературоведению и фольклористике, М., 1960; Черепнин Л. В., Из истории еретич. движений на Руси в XIV–XV вв., в сб.: ВИРА, [т.] 7, М., 1959; Клибанов А. И., Реформац. движения в России в XIV – 1-й пол. XVI вв., М., 1960; Лурье Я. С., Идеологич. борьба в рус. публицистике конца XV – нач. XVI века, М.–Л., 1960; Корецкий В. И., К вопросу о социальной сущности "нового учения" Феодосия Косого, "ВМГУ", 1956, № 2; Stök1 G., Das Echo von Renaissance und Reformation in Moskauer Russland, "Jahrbücher für Geschichte Osteuropas", 1959, Bd 7, H. 4; Li1ienfe1d F. v., Vorboten und Träger des "Humanismus" im Russland Ivans III, в кн.: Renaissance und Humanismus in Mittel-und Osteuropa, [v.] 1, в., 1962, S. 387–95.