* Данный текст распознан в автоматическом режиме, поэтому может содержать ошибки
ВЕКОВЫЕ ОБРАЗЫ [135 — 136] ВЕКОВЫЕ ОБРАЗЫ ч и о п о ч с с т в а , Людям бесклассового общества будут чужды переживания, вызван ные собственническим обществ евньш стро ем, и эти образы их но будут волновать. Переживания Тартюфа, Смердякова, Отелло вероятно будут для них представлять такой же интерес, как изучение инстинктов животных высокой психической организа ции, К переживаниям Дон-Кихота, Про метея, героев греческих трагедий рока эти люди отнесутся так, как наши современники относятся к наивным верованиям перво бытных племен, В плане лит-ом эти проиаведения будут для них столь же прими тивны, к а к для нас присказки благонравной басни. Конец классового общоства будет и концом втих образов, С утерей власти чело века над человеком, с уничтожением клас сов, собственности, эти образы потеряют их «обгцсчоловоческую», по существу общеклассовую, значимость. Тогда до конца обна жится их временная сущность, то, что корни этих образов — в социальных условиях, а по в природе человеческой, что эти образы живут века, что они пе «вечные*, а «вековые». Несколько иные исторические корпи — а следовательно и иная судьба — таких обра зов- к а к Иов, Экклезиаст, Гамлет, Фауст. Возник и о воине «Гамлета*, «Фауста», повы шение интереса к проблемам, которые ими поставлены, и охлаждение интереса к ним, культ этих пропзводоппй и их периодиче ское забвение — все это было каждый раз сотгиально обусловлено, коренилось в со циальном быту. Но в то время к а к страсти Тартюфа и Смердякова полностью объяс няются условиями классооого бытия и их проблемы до конца социально разреши мы, образы Гамлета и Фауста, возник шие в самом начале в результате определен ных социальных кризисов (об этих кри зисах ом. «Галиет», ^Фауыш и др.)- ~ держат в себе проблемы, разрешение к-рых не должно неизбежно наступить с уничто жением классового общества. Вопрос о том, «что есть нслпна», проблема ограшгчениости человеческого познания, к-рая имела такое большое аначентте для создания этих обра зов, — могут волновать человечество еще в теченио_извсстпого ряда поколений, после того к а к " закончится переход иа царства классовой необходимости в царство челове ческой свободы, пока успехи человеческого знания Позволят человеку отбросить с пре зрением метафизическое покорное: «Но бу дем <шатъ>,—и если ие гордо, торжествующе провозгласить: «Я все зпаю», то со скром ной, сознающей свою силу уверенностью заявить: «.Но знаем, но будем знать*. с о проблемы физического бессмертия, к а к и осуществление мечты о человечестве, сред ний уровень которого будет соответство вать гениальности в нашем смысле слова,— представляет задачу далеких грядущих ве ков человечества, свободных от борьбы с капитализмом, не знающих войн и насилий, ведущих «последний и решительный бой» с природой. Однако эти образы потеряют свою значимость з а много веков до того, как эти проблемы будут до конца разре шены. Человек ж и в е т страхом смерти, му ками одиночества, болезненным сознанием своей посредственности — не а той м е р е , в какой ему действительно угрожает смерть, в какой он действительно одинок или в ка кой он действительно является посредствен ностью. Человек погружается в мысли о смерти, в эгоцентрический индивидуализм одиноких и отчаявшихся, когда он соци ально одинок. Он отворачивается от жизни в той мере, в какой жизнь отворачивается от его класса. У г л у б л е н и е в ф и лософский пессимизм всег да п р е д с т а в л я е т собой бег ство от социального пес с и м и з м а . Кризис социального бытия стимулирует острое чувство одиночества и страха смерти. Социальные победы помо гают о н и х забыть. Песней русского сту денчества в годы реакции было: «Умрешь, похоронят, к а к не ж и л на свете»; песнь с о ветской молодежи •— «Наш паровоз вперед летит, в коммуне остановка». Б о л ь ш а я и меньшая чувствительность к экклезиастичеекпм образам следовательно обусловлена социальным одиночеством, социальными по¬ бедами и поражениями класса. Д л я бес классового общества возможности социаль ных поражений будут все больше и больше уменьшаться. Оно обеспечит развитие всех заложенных в человеке возмон^ностей. И эти социальные победы сделают человече ство все менее и менее воспршшчивым к мукам Иова, Экклезиаста, Гамлета, Фау ста. Эти образы отойдут в прошлое, к а к и века, и х породившие. 1 Стало быть эти образы, сохраняя извест ное лиачепие д л я определенного числа поколений внеклассового общества, тоже яв ляются не «ввчньшн», а лишь «вековыми» образами» Нам неведомо сейчас, каким путем буду щий человек освободится от мук Экклези аста, как он преодолеет тоску по гениаль ности («Моцарт и Сальери*). Разрешение Сервантес, Шекспир, Мольер, Пушкин, Гоголь, Толстой, Достоевский с о з д а л и об разы, до конца воплотившие в себе социаль ную сучтгаость пх класса. Именно потому, что они выразили глубинное бытие и х клас са, опп в той пли другой мере соприкосну лись с сознанием человечества всех его к л а с совых формаций. Перефразируя слова Шил лера, что кто ж и л д л я своего времени — ж и л для всех времен, надо сказать: образ, выразтгепппг сущность своего класса, от разил в известной степени боль и страдания человечества всех классовых формаций, но только классовых формаций. Метафизические понятия ^вечные* образы, «общечеловеческие* образы должны поэтому быть заменены исторической категорией в е к о в ы х о б р а з о в . Эти образы — резуль тат социальной истории человечества* а нх судьба целиком определяется социальной СуДЬбОЙ Человечества. Д. Нуааая